будут чинить неудобств, их не будут выгонять с мероприятий «Гилеля».
е) Хотя каждый имеет право на участие в местных мероприятиях «Гилеля», подготовка к роли еврейских лидеров есть претворение в жизнь стратегии «Гилеля», и, соответственно, она предназначена только для студентов-евреев. Соответственно, в программах подготовки лидеров в рамках региональных, общенациональных и международных семинаров могут участвовать только студенты с еврейскими корнями.
Разъяснив политику «Гилеля», я заговорил о статье Игоря, высказав свое несогласие с тем, что мне представлялось невежливыми, неуместными и постыдными комментариями в адрес неевреев, широко известных в студенческом мире «Гилеля» в бывшем СССР. Я сказал, что еврею не следовало писать такой текст, а «Гилелю» его публиковать. Слова Игоря бросили тень на нашу организацию. От лица всего «Гилеля» я попросил прощения у наших друзей-неевреев.
В целом мое выступление было принято хорошо, хотя ряд студентов остался при убеждении, что позиция наша предвзята, что неевреям все-таки нужно дать доступ абсолютно ко всем нашим мероприятиям, включая семинары и программы подготовки лидеров. Насколько мне известно, как минимум три человека вышли из «Гилеля» в знак протеста, а многие другие не согласны с нашей политикой и по сей день.
Чтобы понять тех, кто поддерживал включение неевреев во все виды деятельности «Гилеля», в том числе и в программы подготовки лидеров, нужно обрисовать картину основных социальных перемен, которые произошли в бывшем СССР за предшествующее десятилетие. Алексей Смирнов написал отличную статью – она была опубликована в журнале «Зеркало», – в которой он разбирает ситуацию с так называемыми новыми советскими или новыми русскими. По словам Смирнова – причем мнение его разделяют очень многие, – новые русские стали самой влиятельной и могущественной группой населения в бывшем СССР. В их число, помимо прочего, входят ученые, политики, представители интеллигенции, бизнесмены. Для нас же особенно интересно то, что большинство российских евреев считают и называют себя новыми русскими.
Смирнов, равно как и другие историки, относит возникновение этой крайне важной и влиятельной группы населения к сталинскому периоду. На их идеологическом знамени красуется лозунг: «За всеобщую гуманистическую светскую культуру». Что интересно, в рамках этой идеологии были интегрированы еврейская музыка, искусство и литература. Таким образом, слово, поэзия и фольклор на идише стали частью общей русской культуры. Евреям это обеспечивало определенный комфорт, так как свидетельствовало о своего рода общественном приятии. В конце концов, в этом было доказательство – хотя жили они трудно и в угнетении, – что некоторые элементы их древней культуры воспринимаются как русские. Притом что при коммунизме евреи подвергались репрессиям – им было отказано в праве отправлять еврейские обряды и изучать еврейскую религию, – режим то ли не мог, то ли не хотел искоренять еврейскую музыку, искусство и литературу. Более того, клезмерская музыка, хасидские танцы и иные виды еврейского фольклора влились в русло русской культуры. Исаак Бабель и Шолом-Алейхем стали классиками русской литературы – учащиеся русских школ читали и изучали их как подлинные произведения русской словесности.
Помню, что, когда в начале 1970-х годов я учился в Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке, в автобусах и поездах метро висела реклама: «Необязательно быть евреем, чтобы вам нравился ржаной хлеб Леви». Соответственно, и в России необязательно быть евреем, чтобы петь еврейские народные песни и рассказывать анекдоты про Рабиновича. Приведу пример такого анекдота: стучат в дверь квартиры – перепись населения. Вопрос: «Здесь живет Вадим Рабинович?» Ответ: «Нет». Снова вопрос: «А как ваше имя?» Ответ: «Вадим Рабинович». – «Вы же сказали, здесь такой не живет». – «Так разве это жизнь?» Знаменитый русский поэт Евгений Евтушенко писал об этом: «В России даже антисемиты с удовольствием танцуют “семь сорок”» – популярный танец восточноевропейских евреев, в котором, как считается, речь идет о поезде, привозившем евреев-торговцев из местечка в Одессу и увозившем обратно: он приходил в 7:40 утра и уходил в 7:40 вечера.
К моменту распада СССР в начале 1990-х годов большинство евреев утратило религиозную традицию и потеряло связь с еврейским народом. В 1994 году профессор Цви Гительман из Университета Мичигана и профессор Владимир Шапиро из Московского государственного университета провели весьма любопытный опрос касательно еврейской идентичности. По его результатам, всего 6 % взрослого еврейского населения в России считали себя последователями иудаизма; еще 33 % заявили о маргинальной принадлежности к иудаизму, 13 % предпочли иудаизму христианство. Согласно тому же опросу, 61 % взрослых евреев вообще не считал себя представителями еврейского народа. По моим представлениям, сегодня, через два с лишним десятилетия после этого опроса, статистика изменилась несильно.
Для подавляющего большинства евреев, считающих себя новыми русскими, традиционная разница между евреем и неевреем, лежащая в самой основе исторического иудаизма, не имеет никакого значения. Для них она уж всяко менее важна, чем иные дифференциации населения, например разница между интеллигентами и неинтеллигентами, жителями больших городов и провинции, верующими и неверующими.
Вопрос о том, кто является евреем, находившийся в центре внимания еврейского дискурса на Западе, в России почти ничего не значил. Разница между «евреем», у которого мать еврейка, и «неевреем» – сыном отца-еврея – вообще не играет никакой роли. Более того, в России ты, скорее, принадлежишь к евреям, если у тебя еврей отец.
Многие новые русские с еврейскими корнями не считают, что принадлежат к еврейскому народу. В. В. Жириновский, известный националист, однажды сказал, что у него «мама – русская, а отец – юрист» (зовут этого юриста Вольф Эдельштейн), то есть отец еврей, но сын не желает этого признавать. По Галахе, А. В. Руцкой – знаменитый политический соперник Б. Н. Ельцина, и В. И. Илюхин, коммунист-антисемит, оба – евреи.
«Новых русских евреев» характеризует вызывающее тревогу отсутствие представлений о том, что считается еврейским, а что – нет. Например, на Западе вы не встретите еврея, который будет носить нательный крест или держать дома предметы христианского искусства; в бывшем СССР все иначе. Путешествуя по этим краям, я часто видел евреев с крестом на шее. Не мог я, например, не заметить крупного креста, украшавшего куратора еврейского отдела важного московского музея. Еще удивительнее мне было то, что Макс, добросовестный и трудолюбивый студент-администратор из киевского «Гилеля», носил на шее большой крест – и при этом с энтузиазмом участвовал в мероприятиях «Гилеля». Когда я спросил у него, почему, он, не смущаясь, ответил, что это подарок дорогого ему человека и он носит его как украшение. Когда я разъяснил Максу историю еврейских ассоциаций с крестом, он несколько дней подумал, а потом крест снял.
По ходу одного из визитов в украинскую глубинку меня пригласили в дом лидера
